Шоколадный паж. У меня два мужа, две семьи, два супружеских ложа и одна-единственная судьба - Анна Данилова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он говорил с улыбкой, какая, наверно, бывает у приговоренных к смертной казни. Улыбка висельника. До Кайтанова только что дошло, что и Иуда сейчас потерял Валентину, свою хозяйку, госпожу, свою мечту.
– Ладно, подробности ты не знаешь, как я понял…
– Нет, я ничего не знаю. Да и то это всего лишь предположения… И что же теперь будет, Лев Борисович?
– Попытаюсь забрать ее сегодня вечером оттуда.
– А почему вечером?
– Да потому что сейчас ее допрашивают. А у меня важная встреча.
– Ну и выдержка… – Иуда покачал головой. Жирные кудри вызвали у Левы приступ тошноты. «И как это она могла находиться с ним целыми днями?» – Я бы на вашем месте прямо сейчас начал действовать, отвез деньги…
И Кайтанов понял, что Иуда прав. Деньги! Надо срочно перевести деньги…
Но, с другой стороны, какая-то особа собиралась рассказать ему что-то о Валентине. Кто эта женщина и что она может знать? Мысль отдать деньги Иуде и поручить ему внести залог за Валентину он отогнал прочь – в таком важном деле он должен действовать сам.
– Это хорошо, что ты пришел… Мы поступим следующим образом. Ты вместе со мной сейчас поедешь ко мне на работу, я возьму деньги, оттуда заедем в сбербанк, внесем залог, а уж квитанцию ты отвезешь в милицию сам. Там уже все знают. Если получится, попытайся встретиться с ней и успокой ее, скажи, что вечером ее уже отпустят…
– А если ее отпустят раньше?
– Дело в том, что мне только что позвонили… Какая-то женщина пообещала мне рассказать что-то о Валентине, я так понял, речь пойдет об убийстве этого мерзавца. Возможно, это свидетельница, которая хочет получить свои деньги… И я не могу упустить этот шанс. Так ты отвезешь квитанцию?
– Спрашиваете…
– Тогда поехали. – И Кайтанов решительно направился к своей машине. Он не мог объяснить себе, почему у него именно сейчас проявилось такое неприязненное чувство к этому Иуде. Его физически тошнило от всего его внешнего облика. Он вдруг представил себе, что это не тот красивый парень, а именно Иуда набрасывается на Валентину и тащит ее в подъезд. От такой картинки у него внутри что-то перевернулось, руки так прямо зачесались…
Если закончится все благополучно – положу конец этим играм, к такой-то матери… Иуда. Право слово, Иуда, такая мерзкая рожа. Он просто отвратителен. Надо будет поговорить с Валей…
***Саратов, 1998 г.Вера терпеть не могла,,когда ее любовники в постели начинали откровенничать о своей интимной жизни со своими женами. Ясное дело, что все эти рассказы имели одну цель – дать понять Вере, насколько она хороша в постели, нежна, гибка и понятлива. Не то что наши жены. Но Вера была брезглива, а потому всегда страдала, если клиент настойчиво требовал от нее позволить ему то, в чем ему отказывают дома. При наличии страсти, по мнению Веры, секс хорош во всех его видах. Но когда приходится ее, эту страсть, играть, то ничего, кроме насилия, со стороны мужчины не ощущаешь. Да и тело отказывается расслабляться в полной мере, как того требует жесткий секс в чистом его виде. Поэтому, быть может, Вера перед тем, как встретить очередного любовника, выпивала пару рюмок коньяку. Вот и в тот день, когда она поговорила с Любой Гороховой, раздался все-таки звонок Александра Викторовича, который она ждала с самого утра. Он обещал прийти в течение часа. Это означало, что надо подготовиться к встрече и выпить не две рюмки, а все пять. Александр Викторович был одним из самых денежных клиентов, но и отрабатывать эти деньги Вере приходилось чуть ли не со слезами на глазах. Не сказать, чтобы этот маленький плотный мужчина с яйцеобразной головой на широких плечах и густой растительностью по всему телу был садистом, нет, но и удовлетворить его обычным способом было довольно трудно. Он постоянно придумывал и разыгрывал вместе с опьяневшей Верой какие-то «жанровые» сценки с применением медицинских инструментов, бытовой техники и обязательно фотоаппарата. Он снимал Веру на пленку, объясняя это своим сильным чувством к ней как к женщине, и, по его словам, выходило, что снимки с ее изображением он возил с собой в дальние и длительные командировки и что именно фотографии вдохновляли его в период воздержания на новые фантазии и любовные игры, которым они предавались по его возвращении. Иногда, немного протрезвев и понимая, что от нее требуют, Вера готова была убить этого липкого, вымазанного в каком-нибудь креме или масле извращенца. Сколько раз, закрыв глаза и чувствуя, как он обращается с ее телом будто с неживым, она рисовала в своем воображении ванну, забрызганную кровью, – следы, оставшиеся после процесса расчленения его еще живого, наполненного кровью тела…
Конец ознакомительного фрагмента.
